Первоначальное воспитание получил в школе картезианского монастыря, в детстве обещал мало хорошего, так как не обнаруживал охоты к учебным занятиям и отличался буйным характером. Однако, когда на 15-м году его перевели в College of Trinity (Троицкий колледж), в Барроу обнаружилась резкая перемена: он пристрастился к изучению древних языков, богословия и естественной философии, в которой тогда господствовали Бэкон, Декарт и Галилей. Занятия богословием привели его к необходимости заняться древней хронологией и побудили обратиться к изучению математики и астрономии древних.

Барроу благодаря знанию латинского, греческого и арабского языков приобрёл глубокие сведения в древней математике, издал впоследствии сочинения Евклида, Архимеда, Аполлония и Феодосия со своими комментариями. По окончании курса наук в колледже он домогался кафедры греческого языка в Кембриджском университете, но получил отказ, потому что принадлежал к политической и религиозной партии, не пользовавшейся тогда значением. Он решился оставить своё отечество и отправился в путешествие, которое продолжалось четыре года.
Скульптура Барроу в часовне Тринити-Колледжа в Кембридже

Барроу посетил Францию, Италию, жил в Константинополе и Смирне, а на обратном пути в Англию посетил Германию и Голландию. По возвращении в отечество он получил, наконец, кафедру греческого языка, но через два года оставил её для чтения геометрии и оптики в Кембриджском университете. Эта кафедра была основана на средства некоего Лукаса, как вообще многие из них и впоследствии существовали на частные средства. В числе его постоянных и усердных слушателей был один молодой человек, в котором Барроу сразу отгадал гениальные способности; этот слушатель и был Исаак Ньютон.

В 1669 Барроу нарочно оставил кафедру математики, чтобы передать её своему ученику, слава которого вскоре далеко превзошла его собственную. С того времени Барроу посвящает себя богословию и почти сходит с поприща точных наук. В следующем (1670) году Барроу получил степень доктора богословия, а в 1675 г. сделан президентом Trinity-college; через 4 года Барроу умер, и был погребён в Вестминстерском аббатстве.

Современником Исаака Барроу был математик Валлис, разделявший с ним известность лучшего английского геометра доньютоновского времени.

Вклад в науку
Тринити-Колледж, Кембридж

Приводим перечень главнейших трудов Барроу:

* «Euclidis elementorum libri XV breviter demonstrati» (Лондон, 1659—1678 — два издания, «Элементы Евклида, вкратце доказанные»),
* «Archimedis opera, Apollonii Pergaei conicorum» libri IV (Сочинения Архимеда, конические сечения Аполлония),
* «Theodosii spherica, metodo novo illustrata et succinite demonstra t a» 1665 (Сферика Феодосия),
* «Isaaci Barrow, mathematici professorii Lucasiani, lectiones habitae in scholis publicis academiae Cantabrigensis», 1684. Это сочинение, содержащее в себе читанные им в Кембридже лекции, напечатано после его смерти. Его лекции по оптике, изданные при его жизни, носят заглавие «Lectiones, opticae et geometricae, in quibus phoenomenon opticorum genuinae rationes investigantur ac exponentur, et generalia curvorum linearum symptomata declarantur» (1674, Лекции оптики, геометрии и пр.), в позднейшее время изданные Уэвезем (Лонд., 1861). В этом сочинении Б. поместил, между прочим, изящное и общее решение вопроса о положении фокуса оптических стёкол, то есть той точки, в которой пересекаются лучи света, падающие на стекло или несколько следующих одно за другим стёкол. Он вывел формулу для определения места фокуса падающих лучей — параллельных, сходящихся и расходящихся; он же первый ввёл принцип кажущихся, или мнимых, изображений. Эта его работа была чрезвычайно крупным вкладом в геометрическую оптику, которая сохранила значение до сих пор.

Барроу оставил также много сочинений богословских, нравственных и поэтических, собранных и изданных Тилотсоном в 1613 году (Лонд., 1859). В числе их находится более 100 речей и проповедей на разные предметы, сочинение о власти пап, изложение веры, молитвы Господней, много поэм и писем. В Англии он более ценится как богослов и литератор, чем как математик и физик.

Однако по математике он разработал способ нахождения касательных, более общий, чем метод Ферма, и весьма близкий к современным методам, основанным на применении дифференциалов. Барроу первым осознал, что задача о касательных обратна по отношению к задаче о квадратурах, но его приверженность геометрическому подходу в изложении и отсутствие изложения в терминах переменной и функции не позволили большинству читателей оценить значение этой связи. Впрочем, известно, что студентом, слушавшим лекции Барроу, читавшим его книгу с изложением этой связи, и даже вносившим (в других частях) некоторые поправки был Ньютон, а Лейбниц купил эту книгу. Утверждается (см. В.И.Арнольд в списке литературы, с.31), что Ньютон даже никогда не оспаривал приоритет Барроу в открытии формулы Ньютона-Лейбница и метода решения уравнений разделением переменных, содержащихся в этой книге.

Для окончательной характеристики жизни Барроу прибавим, что он отличался необыкновенным трудолюбием: он сокращал время своего отдыха и сна до крайних пределов. Таков был и его знаменитый ученик — Ньютон, который даже сам приписывал свои успехи главным образом своему прилежанию.

Характер Барроу

Барроу был чрезвычайно бескорыстен и до такой степени скромен, что не позволял списать с себя портрета, и хотя это и было впоследствии сделано его друзьями, но тайком и без его согласия. При одном обстоятельстве высказались другие стороны его темперамента: энергия и храбрость. Во время его путешествия на пути в Смирну корабль, на котором он находился, подвергся нападению пиратов. Из всех пассажиров один только Барроу вместе с экипажем судна участвовал в сражении, которое окончилось бегством неприятельского корабля.

Подробная биография Барроу помещена Юзом (Hughes) при собрании его богословских сочинений. Трогательно описание последних часов его жизни, когда он как будто с радостью ожидает смерти. Он говорит друзьям, окружавшим его смертное ложе: «Наконец я узнаю разрешение многих геометрических и астрономических вопросов в лоне Божества. О Господи, какой ты геометр!».