Так, правда на латыни — Princeps mathematicorum, — современники называли Карла Фридриха Гаусса (1777–1855), одного из величайших ученых, в честь которого названы астероид и кратер на Луне. Его портрет бесчисленное количество раз изображался на почтовых марках и даже украшал собой банкноты. Гаусс был настоящим сыном своей эпохи: он происходил из скромной семьи, был вундеркиндом, отличался невероятным умом и вряд ли был хорошим семьянином. К примеру, он бил сыновей палкой и запрещал им изучать науки, чтобы они не запятнали безупречную репутацию фамилии Гаусс. А когда ученому сообщили, что его жена находится при смерти, он ответил: «Одну минуту, дайте закончить работу».

Английский математик Джон Вильсон (1741–1793), ознакомившись с трудами арабских авторов, предположил, что

но никак не мог доказать свою гипотезу. В итоге он заявил, что для доказательства потребуется ввести новую нотацию теории чисел. Первое доказательство нашел Лагранж, однако Гаусс показал, что

Это намного более общий результат, чем тот, что искал Вильсон. Но гораздо удивительнее то, что Гаусс получил его всего за несколько минут, только ознакомившись с гипотезой. Он весьма едко отозвался о попытках Вильсона доказать гипотезу: «Вильсону требовалась не новая нотация, а некоторое представление, о чем идет речь».

Доказательства Гаусса всегда были безупречными, а порой — и совершенно оригинальными. Ученый скрывал источники своего вдохновения и не описывал, каким путем пришел к теоремам. Нильс Хенрик Абель говорил, что Гаусс напоминает ему лису, заметающую следы хвостом.